Лозанна: «промежуточно» поговорили. Что дальше?

Накал страстей, царивший в ожидании благоприятного исхода переговоров в Лозанне – достижение «промежуточных договоренностей» об основных принципах Соглашения по иранской ядерной программе (ИЯП) – к утру 2-го апреля достиг градуса тихой истерии. Последовавшее ближе к середине дня заявление российского министра иностранных дел Сергея Лаврова о том, что договориться по ключевым вопросам все же удалось, атмосферу, конечно, несколько разрядило. Но вместе с тем стало понятным, что прорыва не будет.

Барак Обама и Джон Керри так долго убеждали и американский Конгресс, и своих союзников, и остальной мир в том, что «с Ираном у них все развивается как нельзя лучше», что «сделка с Тегераном практически достигнута» и осталось решить лишь несколько пустяковых технических вопросов, что сами в это поверили. Поэтому и главе американской дипломатии Джону Керри, и многочисленным экспертам поездка в Лозанну, где по требованию Конгресса США к 31 марта должно было быть подписано «промежуточное соглашение» между Тегераном и «шестеркой» международных посредников, воспринималась как чистая формальность. Выполнив которую можно было бы спокойно наслаждаться славой «администрации, положившей конец 36-летнему ирано-американскому противостоянию».

Во время переговоров, проходивших в ноябре минувшего года, госсекретарь США прекрасно прогулялся вдвоем с Джавадом Зарифом, полюбовался швейцарскими красотами и даже прикупил подарки своим домашним на Рождество. Начиная эту поездку, он – почему бы и нет? − вполне мог помечтать о том, как потратить полагающуюся за предстоящий успех Нобелевскую премию. Не случилось, дипломатический блицкриг не удался – переговоры превратились в изматывающий марафон, изобиловавший откровенно драматическими моментами.

За самообман дорого пришлось заплатить – уже к исходу субботы, 28 марта, когда, казалось бы, наступило время обсуждения текста итогового документа, американская делегация вдруг осознала, что все выглядит не так радужно, как это представлялось еще несколько дней назад. А воскресное утро вообще началось с «холодного душа» − официальные иранские представители заявили о том, что об одном из важнейших условий соглашения, передаче большей части уже обогащенного урана на хранение в Россию, не может быть и речи. «Мы потратили на его производство годы и миллиарды долларов. И отправлять эти запасы за границу совершенно не входит в наши намерения», − заявил Аббас Аракчи иранским журналистам, которые, разумеется, тут же транслировали эти слова на весь мир.

Тонкие нюансы переговорного процесса

Как подметил один из наблюдателей, в Лозанне «Джон Керри проводит в общении с Джавадом Зарифом времени куда больше, чем с любым другим министром иностранных дел». Это совсем неудивительно, поскольку все лавры победителей в столь сложном и деликатном деле, как переговоры по иранской ядерной программе, Вашингтон давно и бесповоротно намерен записать исключительно на свой счет. Проблема лишь в том, что проводя время в обществе Джавада Зарифа, Джон Керри так и не понял менталитет иранских переговорщиков: да, они готовы идти на серьезные компромиссы, что уже не раз доказывали. Но для них сегодня критически важно, как эти компромиссы будут сформулированы, не будут ли они восприняты дома, в Иране, как капитуляция.

Вашингтон любит устанавливать для других «красные линии». Но точно такие же линии существуют и у Ирана. Первая из них – сохранение за Тегераном тех прав, которые даны ему Договором о нераспространении ядерного оружия. То есть – и проведение атомных исследований в мирных целях, и сохранение части работающих центрифуг, и самостоятельного обогащения, пусть всего лишь до 5-25-процентного уровня – здесь важен сам факт, а не его практическая значимость.

Вторая − снятие некоторых санкций ООН. Иран рассматривает эти санкции как незаконные, а потому резонно полагает, что они, пусть и не все сразу, но хотя бы частично должны быть отменены на ранних стадиях переговоров. Напомним, что санкции ООН касаются поставок Тегерану наступательных видов вооружения, ядерных технологий, некоторых аспектов финансов и торговли, а также запретов на перемещение по миру и «заморозку» активов ряда иранских официальных лиц. Эти «красные линии» и определили тройку основных разногласий, по которым так и не удалось достичь конкретных договоренностей в Лозанне.

Итог 18 месяцев титанических усилий дипломатов

Как выглядят сегодня позиции сторон? Если говорить кратко и схематично, то основные «промежуточные» принципы, достигнутые после 18 месяцев напряженной работы дипломатов и изматывающего многодневного «сидения в Лозанне», выглядят следующим образом:

Срок действия ограничений в отношении ядерной программы Ирана. Стороны согласились, что работы по обогащению урана должны быть ограничены на срок не менее 10 лет. Однако Иран считает, что после этого срока все ограничения должны быть сняты. А его оппоненты на переговорах настаивают на том, что они должны отменяться поэтапно в течение последующих пяти лет. Кроме того, Иран сократит число действующих центрифуг до примерно шести тысяч из 18 тысяч имеющихся. Вопрос о том, какая именно часть обогащенного урана должна быть вывезена из страны, будет решаться на дополнительных переговорах.

Снятие санкций. Стороны в принципе согласились, что некоторые санкции ООН (какие именно – предстоит еще согласовать) будут отменены вскоре после достижения окончательных договоренностей в июне 2015 года. Судьба остальных санкций будет решаться поэтапно, по итогам тщательного международного мониторинга процесса выполнения Тегераном достигнутых договоренностей.

Однако, Иран продолжает настаивать на том, что санкции, касающиеся таких секторов экономики, как нефть, финансы и банковская деятельность, должны быть отменены сразу же после заключения итогового Соглашения. И это является главным камнем преткновения в переговорном процессе. Необходимо отметить, что этот пункт вообще вызвал наиболее ожесточенные дебаты в последние часы переговоров, и, по имеющейся у Иран.ру информации, делегация США пригрозила выйти из переговоров в случае отказа иранских переговорщиков согласиться с данным пунктом итогового документа. Что же касается так называемых односторонних санкций, введенных США и ЕС, то нет никаких сомнений, что каждая из них в будущем станет как предметом ожесточенного торга, так и способом давления Запада на Тегеран.

И, наконец, гарантии выполнения достигнутых договоренностей. Стороны договорились о формах постоянного международного контроля за исполнением Ираном достигнутых соглашений. В случае выявления нарушений, санкции в отношении него будут введены вновь. Однако, вопрос о процедуре повторного ввода этих санкций так до конца и не определен. Впрочем, уж кто-кто, а Вашингтон и здесь оказался впереди всех. Переговоры в Лозанне еще не начались, а 26 марта Сенат США единогласно проголосовал за поправку к закону о бюджете, которая должна упростить порядок повторного введения односторонних санкций в отношении Ирана. Разумеется, в случае нарушения им условий как ныне действующего «временного», так и предстоящего «окончательного» соглашения по ядерной программе.  

Итоги, как мы видим, более чем скромные. Сегодня, после Лозанны, процесс подготовки и подписания итогового Соглашения не так уж и далеко ушел от того места, где он был 18 месяцев назад. Нет никаких сомнений, что официальные представители стран, принимавших участие в переговорах, будут заверять нас в «значительном прогрессе», «серьезных перспективах» и своем «оптимизме». Обойдемся без политкорректности – к результатам Лозанны вполне уместно применить выражение «гора родила мышь».

Говорить о «прогрессе», достигнутом в Лозанне, как минимум некорректно. Даже то, о чем все-таки удалось договориться, – хрупко, ненадежно и вполне обратимо. 31 марта, получив от Керри информацию о состоянии дел на переговорах, Барак Обама провел экстренное совещание с ключевыми участниками своей команды, отвечающими за национальную безопасности и внешнюю политики, в числе которых были вице-президент Джозеф Байден, министр обороны Эштон Картер и помощник президента по национальной безопасности Сьюзан Райс. Тема обсуждения: «Иран оказался более неподатливым, чем мы думали. И что теперь делать?»
Представляется, что американский ответ на этот вопрос мы узнаем в самое ближайшее время.

 

Источник: iran.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *