Уже к концу XIX века Стамбул стал Меккой для разведчиков всего мира. К июню 1941 г. советское посольство и торгпредство в Анкаре и консульства в Стамбуле и Карсе были переполнены агентами ГРУ и НКВД, включая швейцаров и водителей. Возглавлял посольство Сергей Александрович Виноградов, во всех энциклопедиях он именуется профессиональным дипломатом. Но в самом начале его биографии имеется огромный разрыв: родился в 1907 г., а в 1939 г. поступил на работу в Наркомат иностранных дел (НКИД), затем менее чем через год, 17 сентября 1940 г., становится послом в Турции. Понятно, что упоминать о службе в НКВД было крайне неэтично.

С началом войны в Стамбул хлынул поток советских дипломатов как из ГРУ, так и из НКВД. Они ехали не только из Берлина и Рима, но и из Виши (СССР признал правительство маршала Петена) и других подконтрольных рейху столиц. Именно через Стамбул происходил их размен на германских, итальянских, французских и других дипломатов.

Среди них был журналист-международник Николаев, возвращавшийся из Берлина. Ему, как и нескольким десяткам других «дипломатов», Виноградов поручил остаться в Стам-буле на должности пресс-атташе советского консульства в Стамбуле. Позже новоиспеченный пресс-атташе напишет:

«В основном, моей задачей была организация разведки против Германии. Я должен был работать из Стамбула, не только для целей прикрытия, хотя они также были важны, но из-за того, что он был огромным космополитическим центром с европейцами различных национальностей и политических взглядов, многие из которых были беженцами войны. Среди них было естественно вербовать людей для наших операций. Эти люди составляли основное ядро моих нелегальных резидентов.

В то же самое время я искал других бездомных европейцев, поляков, чехословаков, югославов, французов, итальянцев не только в Турции, но также на Среднем Востоке, людей, желающих вернуться на свои родины и сражаться с немцами, присоединившись к подпольным организациям.

Мне также поручили несколько специальных и срочных операций. Одной из них было сотрудничество с сетью нашего военного атташе в установлении и снятий карт пригодных мест для тайников около Анкары, Стамбула, Измира и других населенных районов, а также сельскохозяйственных районов к западу от советской границы. Эти тайники должны были стать будущими складами для малокалиберного автоматического оружия, коммуникационного оборудования и денег для возможного их использования партизанами. Это был стандартный метод действий ГРУ в каждой стране, но он еще не использо-вался в Турции».

Понятно, что журналисту-международнику Николаеву все это было явно не под силу, зато офицер ГРУ Исмаил Ахмедов рьяно взялся за работу.

Помимо служебных зданий советского консульства в Стамбуле, ранее принадлежавших посольству Российской империи, шпионы получили в свое распоряжение огромный плавучий отель.

Утром 22 июня 1941 г. в Дарданелльский пролив вошел самый крупный советский пассажирский лайнер «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места), обслужи-вавшим линию Одесса — Александрия.

О дальнейшей судьбе лайнера советские историки предпочитают умалчивать, лишь в узко специализированных трудах говорилось, что его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. В ходе войны турки пропускали через Проливы наши танкеры, ледоколы и другие суда.

Согласно воспоминаниям дипломата Бережкова, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти «последнюю группу дипломатов». И эта версия выглядит неубедительно. На самом деле, последняя группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Карс в начале августа 1941 г., а посол Деканозов и дипломатический бомонд еще раньше сели на железнодорожном экспрессе Стамбул — Анкара, а затем самолетом перелетели в Закавказье.

Фактически же «Сванетия» стала в Стамбуле плавучим филиалом Лубянки. В первые же дни пребывания там с корабля списали и отправили в Союз несколько десятков моряков. Само собой разумеется, им быстро нашли достойную замену. «Сванетия» была базой для шпионских и террористических операций, а штабом — советское консульство в Стамбуле.

В первые недели войны командование Черноморского флота получило разведсведения из Москвы о том, что крупные надводные корабли и большие подводные лодки итальянского флота проследовали через турецкие проливы.

Эта информация имела катастрофические последствия для судьбы Черноморского флота и его главной базы Севастополя. Командующий Черноморским флотом Филипп Октябрьский вместо того, чтобы прервать коммуникации немцев на линии устье Дуная — Кон-станца — Стамбул и оказать помощь нашей Дунайской флотилии, рассредоточил все надводные корабли и подводные лодки для обороны советских портов от Одессы до Ба-туми от виртуального итальянского флота. Мало того, адмирал приказал заминировать все подступы к нашим военно-морским базам. Огромные минные заграждения из нескольких тысяч мин позже сыграли роковую роль в обороне Севастополя. На них погибло 12 советских боевых и транспортных судов и ни одного вражеского. Дело в том, что до осени 1942 г. у немцев на Черном море не было даже малых боевых кораблей и подводных лодок, а итальянский флот до конца 1941 г. существовал исключительно виртуально на картах наших адмиралов.

И когда в конце октября 1941 г. войска генерал-полковника Манштейна прорвались на Перекопский перешеек, половина советских дивизий, дислоцированных в Крыму, занимала позиции на побережье полуострова в ожидании итало-германского морского десанта.

Как могла прошляпить такое советская разведка в Стамбуле — уму непостижимо. Ведь из окон советского консульства прекрасно виден Босфор, где даже ночью не может проско-чить незаметно не только эсминец, но и просто моторная лодка. Наш теплоход пять дней простоял в Стамбуле в сентябре 2010 г., и я даже ночью хорошо видел все проходившие суда.

Подводные же лодки должны были, согласно конвенции 1936 года, проходить Проливы исключительно в надводном положении. Да и гидрологические условия не позволяли им проходить Босфор в подводном положении — пролив извилист и узок, а главное, там два противоположно направленных течения (верхнее и нижнее).

Кто и куда смотрел в ясные дни и короткие ночи июня-июля 1941 г., мне неизвестно. Зато военно-морской атташе капитан 1 ранга К.К. Родионов, редко бывавший в Анкаре и большую часть времени проводивший в своей стамбульской резиденции, в 1942 г. полу-чил орден Красного Знамени, а в следующем году — чин контр-адмирала и кучу орденов, включая Ленина и Нахимова II степени.

Не могу исключить варианта, что дезинформация из Стамбула стала следствием большой склоки между резидентурами ГРУ и НКВД. Об этих склоках и дезинформации, посылае-мой в Москву, много писал и Ахмедов.

Через пару месяцев после начала войны в Турцию прибывает новый пресс-атташе посольства, также «журналист-международник» Леонид Наумов. Ахмедов писал о нем:

«Прибыл новый главный резидент НКВД Леонид Наумов, толстый и неприятный мужчина. Он высокомерием замещал отсутствие интеллекта и хвастался, что получает инструкции прямо от Сталина и Берии. У этого типа мораль была не на слишком высоком уровне. С ним из Москвы приехала молодая девушка-блондинка под видом его секретарши, но в действительности она была его любовницей. У него для каждого было припасено подлое словечко, даже для Виноградова, типа, «вместо шляпы по церемониальным случаям, этот мелкий человек, называющий себя послом, лучше бы носил на голове бочку». Он мог взять любое прикрытие, которого только пожелал, но решил, поскольку мы были почти открыто враждебны друг к другу, стать пресс-атташе. Это обстоятельство ставило нас в маскарадное положение, его в Анкаре и меня в Стамбуле. В качестве главного резидента НКВД он также имел офис в моем городе, также в консульстве».

Замечу, что товарищ Наумов хвастался знакомством с Берия и Сталиным не зря. Его настоящее имя Наум Эйтингон не знал никто из коллег-дипломатов, ни из «гэрэушни-ков», не из «энкавэдешников».

В 1929 г. Эйтингон уже побыл несколько месяцев в Стамбуле в качестве резидента ОГПУ. Но наибольшую известность Эйтингону принесло его участие в спецоперациях в 1936-1938 гг. в войне в Испании. Там Эйтингон действовал под псевдонимом «генерал Леонид Котов». Замечу, что Науму нравилось имя Леонид, и товарищам с Лубянки он часто представлялся как Леонид Эйтингон. В Испании Эйтингон организовал несколько терактов, а также отправку в СССР испанского золота. Из Испании Эйтигона часто вызывали во Францию для участия в различных мероприятиях. Так, в мае 1938 г. Эйтингон проводил Павла Судоплатова до Гавра и посадил на борт советского парохода. Как известно, 23 мая в Роттердаме Судоплатов вручил лидеру украинских националистов Евгению Коновальцу коробку шоколадных конфет. Коробка взорвалась в руках Коновольцева — хитрую мину изготовил знаменитый взрывотехник НКВД Александр Эрастович Тимашков.

После Испании Эйтингон возглавил руководство операцией «Утка» — ликвидацией Троцкого. Именно он подобрал непосредственного исполнителя Рамона Меркадера, который и убил Льва Давыдовича ледорубом на вилле в Мехико.

Ну а Эйтингон секретным указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1941 г. за операцию «Утка» был награжден орденом Ленина.

И вот «мастер террора» прибыл на берега Босфора. Потихоньку стала собираться и его свита. Под видом мелкого посольского служащего прибыл Александр Эрастович Тимашков — специалист по коробкам с конфетами. Вместе с ним появилась и какая-то францу-женка — мадемуазель Люси — «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Красавице-блондинке было 28 лет, но родилась она не во Франции, а в Уфе и звали ее Муза Вяхирева. В 1920 г. Муза с матерью переехала в Москву. В 18 лет Муза выходит замуж за Григория Малиновского, меняет фамилию и в 1932 г. рожает ему сына Станислава.

Малиновский был парашютистом, планеристом и наставником девушек-парашютисток. Муза тоже начинает прыгать с парашютом. 17 июня 1935 г. Муза и еще пять девушек с самолета АНТ-7 прыгнули с высоты 7035 м без кислородного прибора. Это был мировой рекорд, не превзойденный до сих пор. Помимо обычных прыжков Муза специализируется по прыжкам с парашютом с приводнением на Сенежском озере.

Муза отлично водит мотоцикл, грузовую машину, пилотирует различные типы планеров и самолет У-2. Она становится великолепным стрелком и постоянно совершенствует свой французский язык, который знала с детства.

По семейным преданиям Муза оказалась на службе в НКВД в первые дни войны по направлению ЦК комсомола. Но я очень сомневаюсь, что до войны комсомолка с подобным спектром увлечений была вне ведения оной конторы.

Так или иначе, но в начале июля 1941 г. Муза была в составе спецподразделения Особая группа при наркоме внутренних дел под командованием Павла Судоплатова. Его заместителем был Наум Эйтингон.

Уже из состава группы Эйтингона ясно, что готовится крупный теракт. Налицо ру-ководитель, он же журналист, взрывотехник и исполнитель в виде очаровательной секретарши Люси. А кто же жертва?

В конце лета 1941 г. вся наша шпионо-дипломатическая команда была брошена на подготовку к покушению на посла Германии в Турции. Вообще говоря, убивать послов, даже в ходе войны, было не принято, но тут был особый случай. Германский посол Франц фон Папен принадлежал к древнему аристократическому роду, истоки которого теряются в веках. Во всяком случае, в конце XV века его предок Вильгельм фон Папен был владельцем больших поместий.

Осенью 1913 г. 34-летний офицер Генштаба фон Папен по личному указанию кайзера назначен военным атташе в США. В 1915 г. его высылают из Америки за шпионаж. Тогда он назначается советником в 4-ю турецкую армию и лишь в сентябре 1918 года возвращается в Германию. После Первой мировой войны Папен становится близким другом капитана Канариса, будущего адмирала и руководителя Абвера. 1 июня 1932 году президент Гинднбург назначает фон Папена Рейхсканцлером. Затем Рейхсканцлером становится Гитлер, а фон Папен едет послом в Австрию. Он играл не последнюю скрипку в приходе к власти Гитлера и в Аншлюсе (мирном присоединении Австрии к Германии).

В апреле 1939 г. Гитлер назначает фон Папена послом в Турции. С началом Второй миро-вой войны новый посол по указанию фюрера налаживает связи с британскими и американскими дипломатами. Цель этих контактов — заключение сепаратного мира.

О стремлении Гитлера захватить весь мир нам твердили со школьной скамьи. И действительно, штурмовики горланили: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир!» Но мало ли кто что напевал. Вон «Весь мир насилья мы разрушим до основанья» начали петь во Франции, когда Володя Ульянов исправно учил латынь в гимназии. А Гитлер фактически сразу после окончания польской кампании искал пути к миру.

Британские аналитики уже в 1939-1941 гг. прекрасно понимали, что в случае полного разгрома Германии СССР будет господствовать в Европе. Единственная альтернатива этому — сепаратный мир. Но Гитлер — слишком одиозная фигура в качестве партнера по переговорам. А тут под рукой бывший вице-канцлер (второе лицо в государстве, свой среди Абвера, дипкорпуса и оппозиционных фюреру генералов вермахта).

В итоге Папену пришлось в Анкаре играть тройную игру — посла Германии, тайного по-сланника Гитлера и представителя оппозиции. Основными партнерами в игре были аме-риканский и британский послы и нунций Ватикана. Замечу, что папа Пий XII, как и фюрер, послал в Турцию не простого попа, а талантливого дипломата и «аппаратчика» Джузеппе Ронкали. После войны Ронкали сменит Пия XII и станет папой Иоанном XXIII.

Ватикан в течение всей войны играл ключевую роль в сепаративных переговорах. Как-то на встрече со Сталиным Черчилль упомянул о числе дивизий Англии и США. Сталин совершенно серьезно спросил: «А сколько дивизий у Ватикана?», намекая на непомерное политическое влияние и амбиции «престола Св. Петра».

И вот в Москве решили убрать потенциального главу Третьего рейха.

Первоначально покушение на фон Папена было намечено произвести в театре. Его должна была застрелить мадемуазель Люси. Однако журналист Наумов влюбился в Музу и, видимо, поэтому провалил операцию. В конце концов, в качестве террориста решили использовать 26-летнего болгарина, имя которого скрывается до сих пор. Известно лишь, что он учился в Стамбульском университете под именем македонца Омера.

По советской версии, болгарин прекрасно стрелял из пистолета, что проверили со-трудники консульства, но почему-то для покушения решили использовать безоболочную бомбу, изготовленную взрывотехником НКВД Тимашковым. Сразу после взрыва бомбы к месту убийства должен был подъехать мотоциклист, взять Омера и умчаться на полной скорости.

Вечером 20 февраля 1942 г. скорый поезд Стамбул-Анкара уносит в турецкую столицу вице-консула Павлова и студента Омера. По случайному совпадению на следующий день «Сванетия» поднимает якоря в Босфоре и вместе с «советскими дипломатами» отправляется на родину. Лайнер старательно прижимается к турецкому берегу и лишь в 12 ч. 10 мин. 23 февраля швартуется в порту Поти, где его ожидает кавалькада черных «эмок».

Через 22 часа фон Папен с женой шел пешком по бульвару Ататюрка, направляясь в германское посольство. Он был крайне пунктуален и в одно и тоже время показывался на бульваре. По версии Судоплатова, болгарин подошел к чете Папенов, достал бомбу и пистолет, привел взрыватель в действие, но так и не бросил ее.

Бомба, как уже говорилось, была безоболочной и не дала осколков, зато от болгарина остались лишь клочья мяса и башмак на дереве. Взрывная волна сбила чету Папенов с ног, но супруги отделались лишь легкой контузией. Ехавший мимо мотоциклист остановился. В этот момент Папен, лежавший на земле, поднял руку, и мотоциклист начал оказывать ему помощь.

Документы о покушении на фон Папена в РФ засекречены до сих пор. Тут я изложил версию Судоплатова и детей Музы Малиновской. Официальная позиция СВР РФ изложена следующим образом: «В архиве СВР РФ свидетельств в пользу этой версии нет».

На мой взгляд, версия Судоплатова более чем неубедительна. Если мотоциклист был советским агентом, то он мог застрелить, ударить ножом или даже ребром ладони по горлу Папена, благо, тому было 62 года, и умчаться на мотоцикле. Парень же стал оказы-вать первую помощь и дождался приезда полиции. Позже на следствии он был привлечен лишь как свидетель. Наконец, почему сейчас не называется его настоящая фамилия и по-чему он не получил советских наград.

Турецкая полиция и сам фон Папен в мемуарах дают иную версию покушения. Болгарин должен был застрелить посла из пистолета, а затем взвести взрыватель устрой-ства, которое, как ему объяснили, было не бомбой, а дымовой шашкой, что помогло бы ему скрыться. Парень решил подстраховаться и почти одновременно нажал на спусковой крючок пистолета и взрыватель «шашки». Если бы он выстрелил на полсекунды раньше, посол был бы убит. Но, в любом случае, террорист вознесся бы на небеса. Мотоциклист же на бульваре Ататюрка оказался случайно. Покойникам мотоциклы не нужны.

Турецкая полиция быстро взяла «русский след». Возможно, им уже помогал Исмаил Ахмедов, который 3 мая 1942 г. попросил в Турции политическое убежище. Однако он не знал всех деталей покушения на Папена, поскольку операция проводилась исключи-тельно силами НКВД, а ГРУ было «не при делах».

Претензии у турок были только к консулу Павлову и сотруднику торгпредства Корнилову, которые «засветились» недалеко от места взрыва бомбы.

В апреле-июне 1942 г. в Анкаре состоялся публичный процесс над Павловым и Корниловым. Советское посольство наняло им лучших турецких адвокатов. Под видом адвоката из Москвы в Анкару несколько раз летал близкий к А.Я. Вышинскому Лев Шейнин. Турки даже позволили Шейнину свидание с обвиняемыми.

Турецкий прокурор потребовал обоим обвиняемым смертной казни через повешение. Но мудрая турецкая фемида дала им по 20 лет строгого режима. Через 2 года оба оказались на свободе и вернулись на родину.

Вернувшись в Москву, Наум Эйтингон и его московский руководитель Павел Судоплатов сумели доказать Берия и Сталину, что операция прошла в целом успешно, и те-перь напуганный фон Папен откажется от своих грязных делишек.

В общем он был прав. Центр переговоров между западными союзниками и немца-ми сместился из Турции в Швецию. Там посреднической миссией занялись банкиры и политики братье Валенберги. Замечу, что в организации закулисных переговоров братья имели солидный опыт еще с 1914-1918 гг. Им активно помогал и племянничек Рауль. На это уже тема другого серьезного разговора.

Консул Павлов, он же Георгий Иванович Мордвинов по возвращении в Союз был представлен к званию Героя Советского Союза, но не стал им якобы из-за интриг Лаврен-тия Берия. Второй раз его представили к Звезде Героя в 1966 г., но он умер, так и не дождавшись награды.

Ахмедов в 1945 г. на всякий случай покинул Турцию и переехал в США, где и написал мемуары. Они довольно интересны, но, по моему мнению, самые любопытные моментами в жизни резидентур ГРУ и НКВД опущены.

Лайнер «Сванетию» переоборудовали в санитарный транспорт, но при этом воору-жили пятью 45-мм пушками 21К и двумя 12,7-мм пулеметами ДШК. 17 апреля 1942 г. «Сванетия» была потоплена двумя торпедоносцами Хе-111.

Взрывотехник майор госбезопасости Тимашков получил орден в 1942 г. за конструирование бомбы (по другой версии, модернизацию английского образца) для гаулейтера Белоруссии Вильгельма Кубе. После окончания Великой Отечественной войны Тимашкова отправили в Грецию инструктором у греческих партизан, воевавших с англичанами.

Эйтингон женился (гражданским браком) на Музе Малиновской, которая родила ему сына и дочь. Однако вскоре в Москве «произошли всякие хренации», в результате чего и Эйтингон, и Судоплатов оказались изменниками Родины и получили длительные сроки. Незабвенный Никита Сергеевич очень любил держать во Владимирском централе людей, хорошо осведомленных в вопросах, которые не положено знать советским людям.

Александр Широкорад

Источник: sozidatel.org