Книгоиздатель Юрий Михайлов о нечитающей стране, ставке на православие и об исламе, который знать не хотят во власти.
Состояние издательского дела в России оставляет желать лучшего, как и ситуация с «борьбой с экстремизмом и терроризмом». Какая связь между такими разными, казалось, явлениями? Об этом в интервью КАВПОЛИТу рассказал директор научно-издательского центра «Ладомир» Юрий Михайлов.
Издательству в этом году исполняется 25 лет. Оно ориентировано на выпуск научной литературы гуманитарного профиля и книг, рассказывающих о мировых религиях. Заметное место издательство уделяло исламу, в том числе переводам источников. Известен «Ладомир» и серией «Литературные памятники», пользующейся популярностью даже в высших кругах российской власти.
— Юрий Анатольевич, расскажите о ваших книгоиздательских планах, том числе в сфере духовной, исламской литературы…
— Понимаете, планы уже практически никакие мы не строим. Во-первых, нет рынка, как такового. Он сейчас просто развален. Это общая проблема нашей страны. У нас, с одной стороны, говорят об инновациях, а с другой стороны – люди перестали читать.
— Мы уже не самая читающая страна?
— Нет. Это констатация факта. Дело в том, что конкурентоспособность человека, гражданина России не связана с тем, насколько он начитан. Но это нонсенс. Ни о каких инновациях и ни о каком лидерстве страны нельзя говорить, если ее собственные граждане не испытывают тягу к чтению.
Мы же, в целом, продолжаем ту линию, что начали почти четверть века назад. Но, естественно, в рамках тех финансовых возможностей, которые есть. В настоящее время сузили тематику нашего портфолио, в основном до классики мировой литературы. Что, между прочим, является одной из колоссальных проблем, если делать эту работу хорошо.
Ведь мы выпускаем впервые на русском языке художественные тексты, которые считаются, безусловно, первым рядом национальных литератур. Не только европейских. И сопровождаем эти тексты научным аппаратом — имеются в виду статьи, комментарии, — который позволяет читателю проникнуть в творческую лабораторию автора и буквально понять, почему он так писал, что он имел в виду, что подразумевал. Естественно, для этой работы мы привлекаем лучших ученых нашей страны.
— Насколько я знаю, «Ладомир» выпустил последнюю книгу по исламской тематике уже полгода назад. Это монография Уильяма Читтика и Садико Мураты «Мировоззрение ислама». А есть что-нибудь новое?
По исламу «Ладомир» не так много книг издал, но мне ни за одну из них не стыдно. В 2010, что ли, году мы выпустили двухтомник «Жизнь пророка Мухаммеда», составленную Ибрагимом и Ефремовой.
Комиссия Федерального агентства по печати и массовых коммуникаций, в которую, кстати, не входил ни один мусульманин, объявила его лучшей книгой года в стране. Мы за него получили здоровенную статуэтку.
При этом о результатах конкурса федеральные каналы не сообщили. И это был первый и единственный год, когда это событие вообще не освещалось.
— Это что — исламофобия?
— Я думаю, проблема в том, что имеется круг лиц, которые формируют свой уровень благосостояния на конфликте с мусульманами и делают все, чтобы научный и культурный диалог не то, чтобы не состоялся, но просто не начался.
— Люди у власти или кто-то еще?
— Ну, например, вы — мелкотравчатый политик, и вам нужно обязательно консолидировать вокруг себя ту группу избирателей, которая обеспечит вам прохождение в Госдуму…
Легче всего сыграть на неприязни, в первую очередь к мусульманам у какой-то части избирателей. Вы фактически приносите в жертву основную массу избирателей, консолидируя вот эту ультранационалистическую группу, не заинтересованную в том, чтобы диалог начался.
Или, допустим, вы получаете награды за борьбу с проявлением радикализма. Если эти явления вдруг куда-то подеваются, вы не будете испытывать большой радости. Тогда за что же вы получите свою «заслуженную награду»?
У нас есть силовые структуры, которые истребляют, но нет тех, кто занимается всерьез профилактикой. По моим оценкам, в среднем в стране до кризиса — недавнего, валютного — выделялся в среднем миллиард рублей на профилактику. Но они так целенаправленно разбазариваются, что те люди, которые распределяли эти средства, следят за тем, чтобы получатели этих средств не могли ничего полезного сделать. Им нужен только пшик.
Деньги были съедены, а результата нет вообще никакого. И эти люди полагают, что тем самым они охраняют государство от экстремистов, оберегают его устои. Хотя, по сути, своей деятельностью наносят огромный вред стране. Мало того что они разбазаривают государственные средства и не несут за этой персональной ответственности. Они скормили огромную толпу иждивенцев.
Они понимают, что есть такого рода заказ на профанацию профилактической деятельности, и за это платят. И они активно этой профанацией занимаются. Люди, которые раньше жили в коммунальных квартирах, не имея нормального телефона, сегодня живут в коттеджах, ездят на прекрасных западных автомобилях, продолжая «заниматься профилактикой». А у нас, по словам Колокольцева, количество преступлений экстремистской направленности, неуклонно растет.
— Может, антиисламское направление политики просто потакает настроениям граждан?
— Если вы считаете, что выражаете интересы большинства населения, то вы не можете говорить так, чтобы ваша речь просто нравилась этому большинству. Так не бывает.
Возьмем избрание Обамы президентом США. Представитель небелой расы стал президентом, это воспринималось, как грандиозное событие. Многие, может быть, негативно к этому относятся, но американцы преодолели в себе неприятие. Ведь сравнительно недавно у них не разрешали на лавках неграм сидеть в отдельных районах.
А сейчас темнокожий стал президентом. Представить, чтобы в нашей стране мусульманин стал президентом – невозможно. И это не потому, что все мусульмане недостойны. Речь не идет об интеллектуальном потенциале человека и иных достоинствах, а о маркирующих признаках.
Это косвенно свидетельствует о том, что у нас в обществе еще не все в порядке. Но, главное, я не вижу желания со стороны центральной власти наладить диалог, чтобы преодолеть неравенство и дискриминацию. Власть сделала ставку на православную церковь, которая должна компенсировать отсутствие коммунистического мировоззрения.
— Это плохо?
— Нет ничего плохого в трансляциях из церкви, но все остальные религии практически находятся в информационном вакууме. РПЦ вроде бы должна сформулировать лидирующую идеологию, лидирующую систему мировоззрения. Для этого ей предоставлен карт-бланш. Однако все проблемы внутри самой православной церкви, которые обсуждаются, так или иначе, сказываются на той миссии, которая сегодня на церковь возложена.
С другой стороны, у представителей иных религий, и ислама в том числе, нет достойных спичрайтетров, ньюсмейкеров, харизматиков. Телевизионщики жалуются, что некого пригласить в эфир. В самой среде исламской не сформированы те внутренние движения, которые бы выталкивали на поверхность харизматические личности. Это серьезная проблема.
— Харизматических личностей в мусульманской среде действительно не видно. Но, может быть, дело не столько в отсутствии движения изнутри уммы, а в том, что главным раздражителем является ислам как таковой, вкупе с тем, что он является мировоззрением каких-то инородцев, гастарбайтеров, «чеченцев с пистолетами» и тому подобное? Да и мусульмане сами испытывают страх перед действиями властей.
— Отчасти да. Когда Немцова убили, первая версия была какая? Высосана из пальца – его убили за то, что он плохо высказывался о Пророке. Потом выяснилось, что о Пророке он вообще не высказывался, к исламу у него было индифферентное отношение, в этом вопросе он себя никак не проявлял.
Но косвенно это говорит о чем? Есть запрос со стороны силовиков — именно этот тип преступления ожидаем. Они нуждаются, чтобы именно такого рода преступления совершались. И именно из этой среды они постоянно ждут атаки с пистолетом, чем просто повергают самих мусульман в изумление – почему вы так плохо о нас думаете? Это один момент.
Другой — в том, что существует ситуация интеллектуальной беспомощности мусульман, которая не только в нашей стране, а характерна для всего исламского мира. Он не выступает перед лицом мирового сообщества, как мир, выражающий идею социальной справедливости. Потому что сами исламские страны поражены на самых верхах той самой несправедливостью. И многие режимы консервируют эту несправедливость. В странах, где, казалось бы, ислам является определяющей религией, он никаким образом не находит свое выражение в социальной практике того или иного государства.
Я считаю, что ислам должен стать в нашей стране созидающей религией. Сегодня мы не имеем внятного ответа: что ислам дает России? В то же время в России мусульмане — исторически неотъемлемая часть населения. Российский государь был покровителем мусульман. Большинство не знает, что на территории Кремля была мечеть.
Поэтому я лично глубоко убежден, и я это нашей власти не раз говорил, что объективно ситуация в России складывается так, что именно у нас есть все возможности для того, чтобы миру предложить современное социальное учение ислама.
Путин, когда выступал 22 ноября 2013 года в Уфе перед муфтиями, четко сформулировал задачи, которые должны быть решены. И здесь терроризм – лишь одно из проявлений фундаментальной проблемы. Правда, он сформулировал, но не потребовал жёстко их решить. Поэтому о них забыли, наверное.
— Вы не раз обращали внимание на политизированность всего, что связано с исламом. Это минус религии? Можно ли вообще отделить духовность ислама от общественно-политического аспекта?
— Да, ислам по определению политизирован. Потому что это образ жизни, требующий своего выражения через организацию определенных коллективов людей. Попытки деполитизировать ислам связаны, конечно, с восприятием этой религии как якобы фундаментальной угрозы западной цивилизации. Для которой создание политических организаций — нормальное явление, но ислам этого права лишают.
Хотя, огромное количество европейских партий, так или иначе, окрашены христианской атрибутикой и символикой. И, собственно, наши государственные праздники сегодня отмечены православием.
В целом, проблема упирается в значительной степени в непроработанность социального учения мусульман, отвечающего потребностям современности. Оно имеет истоки столетней давности, когда халифат разваливался, возникали новые государства, но наряду с этим живая общественно-политическая мысль в исламе была раздавлена.
И поэтому мы не имеем на сегодня ни одного интеллектуала, который предлагал бы такую социальную модель, обусловленную исламом, которая была бы комфортна не только для мусульман, но и для немусульман, иноверующих. А если что-то предлагается, то это выглядит наподобие той средневековой дикости, что творится, к примеру, в Ираке и Сирии.
Перед абсолютным большинством государств исламского мира, которые переживают свою, так называемую, весну, стоит та же самая проблема. Мы не имеем ныне лидеров исламского мира, которые бы могли с полным правом выступать от имени мусульман. То есть революцию совершили под исламскими лозунгами, а что делать дальше? Вот в чем вопрос.
— На ваш взгляд, какую роль играют кавказцы в формировании имиджа мусульман?
— Я на Кавказе не так часто бываю. Хотя детство провел в Нальчике, поэтому для меня Кавказ, в особенности Кабардино-Балкария, практически родовое гнездо. И, по опыту общения с моими друзьями детства, могу сказать, что на Кавказе набирают темп очень здоровые начинания.
Там всякое, конечно, есть. Но то, что я видел, меня радует. Например создаются элитные школы, которые даже лучше, чем в Москве. Родители стремятся направить детей в престижные вузы. То есть имеется потребность в знании на Кавказе.
Я надеюсь при этом, что общество не утратит русский язык. И это не из-за национальных языков, а ввиду вестернизации элит. Вы знаете, что у нас в вузах есть дисциплины, по которым нет ни одного русскоязычного учебника?
— Нет. Не знал об этом.
— Уход русского языка из повседневности идет угрожающими темпами. Английский язык становится нормой общения. В большинстве крупных российских компаний перестали говорить по-русски. В ведущих вузах преподавание ведется, в основном, на английском языке. Например, у меня сын учится в Высшей школе экономики. За все время учебы у него не было ни одного учебника на русском языке — вообще.
Возвращаясь к Кавказу. Если сформируется финансово подкрепленная потребность в духовности, потребность в знаниях об исламе, которая выльется в запрос на хорошие книгами, для меня самого большая загадка – на каком русском языке они будут изданы?
Нельзя косноязычием испортить красоту языка Корана. Чтобы перевести Коран, нужен человек уровня Пушкина, знающий арабский, и при этом пронизанный этой религией.
В целом, для меня Кавказ представляет большую загадку. С одной стороны, традиции семьи, духовность, хотя порой очень экзальтированная, которая выражается иногда в полном неприятии оппонента. То хорошее, что есть там, я не вижу в Москве. Поэтому в этом смысле можно сказать, что Кавказ – спасение России.
Но дело не только в регионе. Те трещины, которые дает единый культурный фундамент, будут иметь самые глубокие последствия. Повторюсь, сейчас общество перестало читать, а для власти это является меньшей проблемой, чем Олимпиада, например, на которую потрачено аж 50 миллиардов долларов. Между тем в стране нет хороших дорог, нет дороги, которая пересекает Россию с одного конца на другой.
С другой стороны, у нас мусульмане, по моим личным наблюдениям, к сожалению, тоже крайне мало читают. Хотя ислам – это книгоцентричная религия. Ислам начался с Корана, и никуда за пределы книги он вырваться не может — не может быть подменен проповедниками, какими бы талантливыми они ни были. Потому что все главное об исламе знание сосредоточено в книгах.
Так вот, эти книги, в своем большинстве, у нас не переведены. Спрашивается, как же нам наводить в стране порядок, повышать духовность, если у нас нет основы, нет квалифицированных преподавателей?
— А что значит, потребность в духовности?
— Это запрос на религию, который, на мой взгляд, уже появился. Человечество вступило, в целом, в фазу разочарования всем тем, что когда-то определяло мировые тренды: потребительское общество, культ сибаритства и т.д. Общество «всеобщего благоденствия» не достигнуто. А если достигнуто, то только определенной группой лиц.
Но поскольку у человека есть желание обрести внутреннюю гармонию, он находит для себя главного собеседника в лице Бога. Несмотря на то, что Запад вступил в фазу постхристианского общества, потребность в разговоре с Богом сохраняется.
Просто действующие церкви перестали эту потребность удовлетворять. А поскольку, если так можно сказать, человечество – это неофит на этом пути, поскольку оно не глубоко знает то, что наработано предыдущими поколениями в области духовности, то в основном потребляет то, что идет от телевизора. И телевизор превратился в чуть ли не главную икону нашего времени.
— Откровение, можно сказать.
— Откровение. Да, телевизор заместил все духовное и сакральное. Человечество, испытывает период метаний и шараханий. И в нашей стране это особенно наглядно выражено. Когда смотришь на наших бывших партийных функционеров, которые истово молятся, или когда строятся культовые здания. Или когда человек, который только руки от крови умыл, перестрелял всех свои конкурентов, тут же замаливает свои грехи.
Запрос на религиозность рождает, в том числе, и сектантство, и иные формы религиозности и, естественно, попытки реформации внутри действующих традиционных церквей. Вместе с тем, когда у нас государство говорит: «мы должны поддерживать традиционный ислам» — честно говоря, я не уверен, что те, кто это произносит, вообще понимают, что такое ислам.
Это ислам, который был погружен в незнание собственной религии? Какой угодно, но лишь бы мы о нем не вспоминали? Вот знать о нем не желаем — это для нас традиционный ислам?
Но если вы формируете запрос на религиозно мотивированное поведение своих граждан, то в случае ислама он не может быть тем традиционным, который был при Екатерине, например. Потому что ислам – это образ жизни, в отличие от того же православия, когда образом жизни истинно православного является отшельничество.
Но какое государство устроит, чтобы все граждане бросились в скиты? А кто работать будет? Ясно совершенно, что к этому государство стремиться не может. И вот государство хочет некий «традиционный» ислам. Дает на это деньги. А их транжирят на пустопорожнее, на все, что угодно. На все то, что не имеет никаких позитивных результатов.
Нужно менять позицию. Мы в свое время издавали перевод Корана, выполненный Османовым. Знаете, как все началось? Как известно, у нас всю часть по исламу в советские годы контролировало КГБ. Андропов читал перевод Крачковского. Сказал: «ну разве это перевод, ничего не понимаю». И именно по указанию Андропова началась работа в Институте востоковедения, когда им руководил Примаков. Результатом этой работы стал перевод Османова. У нас, что — среди наших силовиков нет людей, которые не понимают того, что понимал Андропов?
-То есть нам сейчас нужен строгий начальник, который скажет: «А ну-ка, давайте как надо переведем Коран». Так получается?
— Конечно, надо, чтобы было жесткое указание – немедленно заняться духовностью ислама, навести здесь порядок, открыть религию для верующих, по-настоящему открыть. И это фундаментальное основание для того, чтобы мы избавились в конце концов от радикализма. Потому что следствием этого станет нормальный диалог, общество поймет, о чем идет речь.
Более того, как только это понимание наступит, я уверен, что возникнет консолидация верующих на единых позициях, связанных с борьбой с наркотиками, с преступностью и всем остальным. Тогда действительно появится та сплоченность, которой сегодня так не хватает нашей стране.
— А что мешает сплотиться без единого научного перевода Корана?
— Это проблема не только мусульман, а практически всех конфессий. И я, конечно, связываю это с общим кризисом.
— Кризисом чего?
— Государственности, духовности, нравственности. Расцвет любых централизованных государств таких, как Россия, все-таки всегда был связан с просвещенной властью. Не может прийти снизу такая инициатива.
Между прочим, я беседовал с людьми, которые хорошо знают Путина. Он сам занимает такую позицию — что любые реформы возможны в России только сверху. И это видно по всей его практике. Эти мысли он формулировал еще на заре своего пребывания во власти. Поэтому так и получается, что хочешь не хочешь, но, на мой взгляд, обновление в нашей стране случится только тогда, когда это будет выражено Путиным, и он потребует, чтобы это было реализовано.
Каждый народ заслуживает то правительство, которое имеет, и ту власть, которая есть. Поэтому критиковать – это, по большому счету, воздух сотрясать. Дело каждого — в его руках.
Рустам Джалилов
Источник: kavpolit.com
