Плюсы европейского «минуса»

На фоне драматических политических и околополитических событий последних недель внимания обывателей не могло не коснуться стремительное падение европейской валюты — самое впечатляющее, по-видимому, за всю ее историю. Всего за три месяца евро подешевел более чем на 20%, снизившись с 1,25 доллара до 1,04. Большинство экспертов считает, что он дойдет и до паритета с американской валютой, а часть аналитиков предвещает, что курс евро упадет до 85 американских центов. Обвал отмечался даже по отношению к рублю — с почти 100 рублей в середине декабря до 64,1 рубля в конце прошлой недели. Что же происходит и соотносится ли этот процесс с тем «концом Европы», которого с таким нетерпением ждут в некоторой части российс­кого истеблишмента?

Я бы сказал, что снижение евро выглядит запоздалым, но естественным процессом. Созданная в конце 1990-х годов, эта валюта изначально несла в себе потенциал неустойчивости. В любой стране финансовая сфера разви­вается под влиянием двух институтов: центрального банка, регулирующего процентные ставки и управляющего эмиссией, и министерства финан­сов, администрирующего государственный бюджет. Базовые ориентиры по доходности, которые формально устанавливает ЦБ, так или иначе фор­ми­руются потребностью правительства в финансировании бюджетных трат и готовностью рынка приобретать его долговые обязательства. В еврозоне при создании евро был создан Европейский центральный банк (ЕЦБ), но даже не шла речь о едином министерстве финансов. В результате возникло сра­зу два парадокса.

С одной стороны, в зоне обращения единой валюты де-юре устанавливалась единая учетная ставка, но де-факто условия привлечения средств для по­крытия бюджетных дефицитов оставались различными. При росте данного дифференциала конструкция евро не могла обойтись без проблемы. С другой сто­роны, ни Европейский союз, ни институты еврозоны не имели возможности заимствования средств на финансовых рынках для бо­рь­бы с бюджетны­ми проблемами, если таковые возникли бы в странах еврозоны. Это похо­же на ситуацию, когда правительство России или США не может привлечь де­нег для того, чтобы профинансировать, в случае необходимости, дефицит бюджета Новосибирской области или Калифорнии, а вынуждено собирать губернаторов всех регионов или штатов, договариваясь о том, какая терри­тория и в каком объеме финансово поможет соседу.

Европейцы полагали, что все страны-участники будут вести ответствен­ную финансовую политику. Критерии членства в еврозоне требовали обеспечивать дефицит бюджета на уровне не более 3% ВВП, удерживать потолок государственного долга в 60% ВВП и не допускать инфляции, превы­ша­ющей более чем на 1,5% средний уровень инфляции с трех странах еврозоны, достигших по данному показателю самых низких значений. При этом наказание за на­рушение условий — штраф в размере 0,5% ВВП страны-ук­лониста — было заведомо невыполнимым, и неудивительно, что оно никогда не при­менялось. Но если правила утверждаются сугубо на «понимании», то они не могут не нарушаться.

Что принес с собой евро? С одной стороны, он превратил Европу в мощную силу в глобальной экономике. Уже к 2004 году евро стал самой используемой нали­чной валютой в мире, а с 2006-го — валю­той, в которой номинировались наибольшие суммы размещаемых на мировом рынке корпоративных облигаций. Доля евро в глобальных валютных резервах выросла до 27,6% к 2008 году с 17,1%, приходившегося в 1999 году на валюты, позже объеди­ненные в евро. С другой стороны, евро дал возмо­жность ранее от­стававшим в экономическом развитии странам южной Европы привлекать кредиты на гораздо лучших условиях, чем когда бы то ни было ранее. Как следствие, в Средиземноморье наметился бум, перешедший в пузырь. Тем­пы роста, например, испанской эко­номики подскочили с 2,3–2,5% в 1995–1996 годах до 5,0% в 2000-м и 3,6–4,1% в 2005–2006 годах, а безработица за 1995–2006 годы сократилась с 23,8 до 7,7% трудоспособного населения. Но все это было куплено ростом государственного долга и ослаблением финансовой дисциплины по всей зоне евро.

Уже в 2004 году появилась информация о том, что Греция сфальсифицировала свою финансовую отчетность при вступлении в зону евро; с 2007-го стали заметны проблемы у Италии, реальный государственный долг которой к то­му времени превышал 100% ВВП; еще раньше, в 2003 году, Франция и Германия на­рушили правило трехпроцентного дефицита, и вскоре процесс принял неконтролируемый харак­тер. Оглядываясь назад, можно отметить, что с 2001 по 2012 годы правило об 60-процентном уровне государственного долга было нарушено 92 (!) раза 12 из 17 стран еврозоны, причем Германия, Франция, Италия, Бельгия, Португалия и Греция выходили за лимит более 10 раз каждая; правило о трехпроцентном уровне дефицита нарушалось 75 раз 15 странами, причем Германия, Франция, Италия, Испания, Португалия, Ирландия и Греция выходили за этот лимит более пяти раз каждая. Ни одна из стран ни разу не была подвер­гнута штрафу в 0,5% ВВП, который предполагался по изначальным условиям дого­воров об образовании еврозоны, зато стало ясно, что исключение отдель­ного государства из зоны обращения единой валюты практически невозмож­но. В результате к середине 2013 года государственные обязательства наиболее проблем­ного из участников зоны, Греции, достигли 169,1% ВВП, а сумма средств, направленных другими странами и организациями на ее под­держку, превысила 163 миллиарда евро.

Я всегда говорил, что этот кризис не мог — и не может — привести к разру­шению зоны евро. Механизма выхода из евро не существует. Демонтаж зоны способен привести к катастрофе для всей европейской экономики. Да и самой проблемы не существовало бы, если бы в еврозоне имелись институты, которые могли привлечь необходимые ресурсы на глобальных рынках. Об­лигации ЕС, выйди они на рынок, разместились бы под 1–1,5% годовых на 1–2 триллиона евро без всяких проблем. Но механизма не было, и ЕС пришлось соз­давать специальные фонды поддержки проблемных стран, чтобы решить проблему Греции на 300 миллиардов евро, что составляло 2% ВВП Евросоюза. Проб­лема была решена, и в Европе задумались над следующими шагами.

Ситуация могла быть выправлена радикально: если бы ЕЦБ имел на то право (и решимость), он мог бы выкупить все облигации «проблемных» стран (Греции, Италии, Португалии, Ирландии и отчасти Испании), обязательства по которым наступали до 2020 года (на 3,2–3,4 триллиона евро по номина­лу). Это ре­шило бы проблемы европейских банков и спровоцировало бы инфляцию в еврозоне на уровне 4–6% в год. Такая инфляция обесценила бы долг южных стран, резко сократила расходы по его обслуживанию и тем самым «запустила» бы рост экономики ЕС (подробнее об этом рецепте читайте здесь). Однако Германия, монетарные власти ко­торой панически боятся инфляции, в 2010–2012 годах блокировала подобные шаги.

В результате — и тут мы подходим к причинам событий, свидетелями которых являемся, — была принята другая схема. ЕЦБ с февраля 2015 года стал выкупать у европейских банков долговые государственные бумаги транша­ми по 60 миллиардов евро в месяц, что стало неким аналогом политики «количест­венного смягчения», проводившейся в Америке, хотя и более ограничен­ной. Как только рынки поняли, что европейцы готовы увеличивать денеж­ное предложение, евро пошел вниз.

Самое главное, однако, состоит в том, что этот европейский «минус» на деле несет Европе только плюсы.

Прежде всего стоит отметить, что он минимально влияет на европейских потребителей. Да, Европа закупает большое количество нефти и газа, цены на которые номинированы в долларах и которые поэтому могут подоро­жать, но коррекция евро накладывается на снижение долларовых цен на эти товары, и, более того, существенно им перевешивается. Импорт же товаров из Азии, которые традиционно тоже продаются за доллары, в ЕС в ра­зы меньше, чем в США. Поэтому ничего подобного тем проблемам, кото­рые испытали мы при падении рубля, европейцы не почувствуют.

Кроме того, удешевление евро было категорически необходимо для того, чтобы пред­отвратить приближавшуюся дефляцию в еврозоне, которая мог­ла поставить под вопрос хо­зяйственный рост и дезорганизовать финансовые рынки, не привыкшие работать в условиях снижающихся цен и отрицательных процентных ставок.

При этом низкий курс евро обеспечит значительное удешевление ев­ропейского, и прежде всего германского, экспорта. Еврозона является кру­пнейшим на планете экспортером товаров и услуг (в 2014 году экспорт составил 1,92 триллиона евро, или 20,4% ВВП), а Германия имеет самый большой в мире профицит счета текущих операций: 286 миллиардов долларов за 2014 год — в 1,35 раза больше, чем у Китая, и в 5,3 раза больше, чем у России. Удешевление экспорта даст возможность проникать на новые рынки и увеличивать его объем, что по­может европейской экономике ускорить рост в 2016–2017 годах.

Снижение курса евро несомненно подстегнет спрос и на европейские активы: ценные бумаги корпораций, недвижимость, промышленные активы, которые станут более привлекательными для иностранных инвесторов — и учитывая, что именно европейские страны (а не США, Китай и тем более не Россия) являются лидерами по объему привлеченных иностранных ин­вестиций, мо­жно ожидать, что новый приток будет очень значительным. Европейские фондовые индексы — причем именно в континентальной зоне — в последние недели обновляют свои исторические рекорды.

Наконец, стоит заметить, что снижение евро — и чем более значительное, тем лучше в данном случае — выгодно и России. В 2014 году на ЕС пришлось почти 49,7% импорта Российской Федерации, и весь он номинирован в евро. Следовательно, снижение евро к основным мировым валютам удешевит импорт в Россию, и в кошельках наших граждан останется больше рублей, пусть и обесценившихся. При этом, как я уже сказал выше, цены на нефть и газ, составляющие почти 70% российского экспорта в ЕС, установлены не в евро, а в долларах, и здесь Россия не понесет убытков. В завершение стоит сказать, что если дешевый евро обеспечит толчок европейской экономике и она нарастит темпы роста, это тоже станет подарком для России, так как в условиях роста экономики подрастет и спрос на наши энергоресурсы и сы­рье (а в страны ЕС, Турцию и Швейцарию мы поставляем более 80% нефти и почти 95% газа, идущих за пределы постсоветского пространства). Так что у России нет ни одной причины переживать из-за дешевого евро.

Владислав Иноземцев

Источник: snob.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *